Перед началом Великой Отечественной войны среди населения СССР очень модными были военные песни, посвященные военачальникам Гражданской войны: Ворошилову, Буденному, Тимошенко и другим. Именно на них надеялся советский народ в случае войны, на «первого красного офицера» Ворошилова и подобных ему товарищей, ставших маршалами и генералами. И все, а в первую очередь, Сталин, как Верховный Главнокомандующий были очень разочарованы их неудачными и нерасторопными действиями.
Сталин и военачальники, трагический 1941-й
В истории Великой Отечественной самый первый период, до контрнаступления советских войск под Москвой считается трагическим. Такое отношение было обусловлено не только разгромом советских войск в приграничных сражениях, но и бездарностью довольно большого числа советских военачальников, допускавших такие просчеты как полная потеря управления войсками, а иногда даже паника и отступление без уважительных на то причин.
Достаточно вспомнить судьбу командующего Белорусским военным округом генерала армии Павлова, клеймившего перед войной всех опасающихся немецкого нападения «предателями и паникерами», а потом полностью потерявшего управление войсками, за что он и был расстрелян.
Сталин, Кулик и лапти
Но некоторым «старым кадрам» везло некоторое время. Как, например, маршалу Кулику, выходившему из окружения в Белоруссии в крестьянской одежде. При этом он приказал всем окружающим снять знаки отличия, а также зарыть оружие и документы, от чего они отказались. Вскоре Кулик попал в Кремль, где Сталин поинтересовался, а почему же маршал пришел к нему на прием в парадном мундире со всеми орденами, а не в зипуне и лаптях.
Во время войны этому горе-вояке все время давали шанс отличиться, но кроме барахла и трофеев его ничего не интересовало. В итоге Кулик был разжалован в генерал-майоры, но не успокоился, обвиняя в своей обрушившейся карьере всех подряд, за что и поплатился. За компанию с еще одним недовольным, генералом Гордовым, который предпочитал изъясняться с подчиненными посредство матерной брани. Оба были расстреляны, но уже после войны.
Сталин и другие кадры из «Первой конной»
Расстраивал Сталина и «верный Клим», то есть маршал Ворошилов Климент Ефремович. Он еще во время «финской кампании» был признан некомпетентным и снят с должности Наркома Обороны. Не удалось ему исправиться и в годы Великой Отечественной. Направленный с огромными полномочиями в Ленинград, он практически сдал город немцам и только срочное прибытие Жукова спало ситуацию. Однако началась блокада. Ворошилова назначили от греха подальше главнокомандующим всеми партизанскими силами, Сталин старался держать его подальше от фронта, не удаляя, впрочем, его их Ставки.
Подобная история случилась и с еще одним «героем Гражданской» — Семеном Михайловичем Буденным. Символ своей эпохи, лихой революционный рубака, в Великой Отечественной ничего толкового показать не смог, проваливая почти все, что ему поручали. После начала немецкой операции по взятию Москвы «Тайфун» впал в панику, его штаб, а командовал он тогда Резервным фронтом, оказался за Москвой. Буденного сняли, впрочем, оставили в составе советского руководства, именно он принимал знаменитый Парад 7 ноября 1941-го года, с 1943-го командовал кавалерией РККА, так же как Ворошилов партизанами. Вообще, кадры «Первой конной» ничем особым себя в годы той войны не проявили.
Отношение Сталина к Василевскому и Рокоссовскому
Более теплые отношения у Сталина сложились с руководством Генерального штаба. Сталин называл его начальника, Бориса Михайловича Шапошникова, по имени и отчеству, чего не делал в отношении других. Когда Шапошников заболел и предложил своим преемником Александра Михайловича Василевского, то Сталин установил добрые отношения и с ним. Кстати, он чуть ли не приказал новому главе Генштаба забрать к себе престарелого отца-священника, от которого Василевский в годы антирелигиозной кампании было отказался.
Очень уважал Сталин и Рокоссовского. Особенно после случая с операцией «Багратион», где фронту Константина Константиновича суждено было сыграть решающую роль. Именно настойчивость Рокоссовского в отстаивании своей позиции по нанесению двух ударов, а не одного как было принято, импонировала Верховному.
Сталин и генерал Горбатов
Особенное отношение у Сталина было и к генералу Горбатову, освобожденному незадолго до войны. Как-то Александр Васильевич поссорился со свои непосредственным начальством, отстаивая свою точку мнения, о чем оно тут же доложило Верховному. Сталин только улыбнулся и сказал: «Горбатова могила исправит, не мешайте».
В другой раз, узнав, что Горбатов сломал свою трость об армейского особиста, он выслал ему новую, облегченную, чтобы Александр Васильевич всех работников особых отделов не перебил. Но после войны назначил Горбатова комендантом Берлина. Так что отношение у Верховного Главнокомандующего Сталина к военачальникам, исполнявшим свои обязанности было довольно благожелательное, человечное.
